Dreadnought
Мой крылатый дредноут уходит в глухую ночь,
Лишь сияние Эльма нещадно рвет темноту.
Все трусы — штатские крысы давно разбежались прочь,
Остальные со мной и бесстрашно стоят на посту.
Даже если взорвать весь душевный боезапас,
Пробить пространство и время, мне не вернуться туда,
Куда смотрит и смотрит мой странный упрямый компас,
Где по тонкому льду все бегут дней твоих поезда.
Ночной невидимый воздух на жестком дремлет крыле,
И льется северное сияние кильватером в пустоту —
Я закован в его полотне, словно в плавящемся стекле,
А радио ловит лишь только, только твою частоту.
Но ты всё же поглядывай на горизонт Никогда,
Я пришлю тебе весточку с белым почтовым китом.
Здесь годы бьются о штевень, темны, солоны как вода,
И поют свою песню за крепким железным бортом.
Но единственная пристань — высоко, а небо — низко,
Тянут сны из глубины, и до весны нам путь неблизкий.
Цеппелина бок ребристый сквозь туман густой, когтистый,
Схватит высверк серебристый острого винта
Отвернись уже, не смотри на горизонт Никогда,
И не жди даже весточки с белым почтовым китом.
Годы бьются о штевень, темны, солоны как вода
И поют свою песню за крепким железным бортом.
А я, поверь, взорвал бы весь боезапас
И пробил пространство и время туда,
Куда смотрит и смотрит мой странный компас,
Где по острому льду летят твои поезда —
В Никогда…
