Казачья
Ой, дело было, кОзаки, на той на Волге на реки...
Всей Явропы на виду, в девяностом том году...
По реке, по Волужке, приплыл до нас да нарочный гонец.
Весь навылет ранетый, союзной нам бригадушки боец.
Ой, голова повязана, кровищей перемазана.
Он коньяк заказывал, чернуху нам рассказывал...
«Ой, да полно вам, козаченьки, сидеть по барам, да горилку жрать!
С поблядушек местных да оброк-налог мизерный собирать!
Во соседнем городе ты, слышь-ка, да творится беспредел!
Басурман-паша да там центральным, слышь-ка, рынком завладел!»
Ой молвил – да расслабился, да сей же час преставился...
Полетел до Боженьки, не вынюхав дороженьки.
Ой, да поднимался на ноги, тут сам да Парамонов-атаман!
С погрябов жалезных, хой, да бомбы-пуляметы вынимал!
Снаряжал на дело два десятка, да двянадцать козачков,
Самых яму преданных, да ой, да отмороженных качков.
Атаман с урядником на джипе с кенгурятником...
А все его ребятушки на новеньких девятушках...
Обосрался сам паша решать да по понятиям вопрос!
Обернулся полозом, змеёй да под прилавками пополз.
Грянулся о землю со всей дури Парамонов-атаман!
Полятел он соколом, да побежал он соболем, да ой змею-гадюку поймал!
Козаки о ту пору мочили мелку шушару...
А Парамонов с тем пашой сошлися в битве на большой!
Билися они да на заводе средь мартыновских пячей,
Кончилися пули в пулямете, битва стала горячей!
Ой как Тярмянатор атаман железный лом в него мятал!
Оступился Басурман-паша, упал в расплавленный мяталл.
Любо!
Козачки ко времени все получили премии.
А за разборку правую – Парамонов-атаман да войско его! – покрыты вечной славою!
