Облом
На них облом обрушился в постели, воспоминанья от Ильи до Кати.
Они лежали и руками грели всё, что осталось от родной кровати.
Что на душе, под тем вперёд и с песней; полы прогнили, выступила порча.
Жизнь под кроватью тоже интересна, но нужно, чтобы всё тайком и молча.
И разбивали лбы вопросов стаи, и тёрлось что-то, а в вагины-трубы
Мы наблюдали, злясь, как зарастают их окна чем-то безнадёжно грубым.
Глаза слезятся и вползают в щели, и с любопытством там следят за нами,
А мы лежали голые в постели, как Lennon с Yoko, воплощая знамя.
Мы руки сшили и связали ноги, и стали целым, искренним и важным;
К постели этой все пришли дороги и стали ей; она, конечно, - каждым.
То, что не ясно, то и есть мы сами: ты хороша, я тоже не подарок.
Поют за пазухой обглоданные камни, закат сегодня сексуально ярок.
Пошли все на..., ведь он забросил сети; мы спали вечность, чтоб войти в реальность;
Мечты весной вернулись в свои клети, а идеальное - в материальность.
Ох, было тошно и плясали тени; на всём следы от боя, знаки смерти.
Мы умирали - девочка и гений, но не спасли любовь замёрзшей Герде.
Горели горы невозможных истин, в тени костров сверкали наши слёзы,
И боль была невыносимо чистой, и жгли нам души преданные грёзы.
Беды не ждали, вырвавшись из плена; свобода же всё дальше уходила
Ноздрями, под рукой - паникадило, и крестится у образов измена.
Как верно и чудно любое слово, но далеко от истинного смысла,
Когда пытаешься достичь совсем иного, то ничего не входит, кроме свиста
Молчат в кровати тёплым одеялом предметы быта: лбы, тела и члены
Отчаяние мертвых, знающих все темы и верное, и вечное корыто.
Все люди братья на большой кровати; под одеялом не спастись от Рая.
Ты подоткнула небеса на вате и золотые зубы Гималаев.
И век грядущий падал небоскрёбом, и мир весь был от горя снова продан,
И, разрезая тьму голодным рёвом, кишела тварь непонятого рода.
