Некто Петрова
Жил граф Родериго с графиней Эльвирой
Под самою крышей именья родного,
А рядом, в хибарке за ихней хавирой,
Жила одинокая некто Петрова.
Графиня была, словно пташка, невинна,
Не знала ни грязи, ни туфты грошовой,
А граф был свинья и большая скотина
И быстренько спутался с этой Петровой.
Она не жалела ни брошек, ни пудры,
Что день - то другая какая обнова,
А граф всё же топал до этой лахудры
И всё ей нашептывал: «Ух ты, Петрова!»
Однажды, с мечом подойдя к кабинету,
Графиня сказала ужасно сурово:
«Герба на тебе, на мучителе, нету!
Отстань ты, паскуда, от этой Петровой!»
Но граф был как будто в чаду алкогольном
(Точнее сказать, был под мухой слоновой) –
Он шваркнул графиню башкой с антресоли,
А после потопал до этой Петровой...
Графини роскошное, пышное тело
Лежало в пыли на дорожке ковровой,
Шептала она языком онемелым:
«Ужо же попомню тебе я, Петрова!»
Её хоронили роскошно и пышно,
Граф пролил слезу на скамейке дерновой...
Весь день его не было видно и слышно,
А ночью потопал до этой Петровой.
Но в полночь графиня восстала из гроба,
И, с крышкой явившись мореной дубовой,
Она таки съездила этого жлоба,
А после заехала этой Петровой!
Вот так богачи разлагались и жили,
Теперь уж давно не бывает такого –
Давно похоронены в братской могиле
И граф, и графиня, и эта Петрова.
